Норка (Norka), также Вейганд (Weigand), Старая Норка, до 1917 г. - немецкая колония сначала Норкского колонистского округа, а после 1871 г. Норкской волости (позже вошло в состав Сплавнушинской волости) Камышинского уезда, Саратовской губернии; волостное село Норкской волости. В советский период - немецкое село сначала Карамышского района, Голо-Карамышского уезда, Трудовой коммуны (Области) немцев Поволжья, а с 1922 г. - Голо-Карамышского (в 1927 г. переименован в Бальцерский) кантона Республики немцев Поволжья; административный центр Норкского сельского совета (в 1926 г. в сельсовет входили: с. Норка, выс. Грундт).

Реформатское село, основано 15 августа 1767 г. Расположено под 51°07' сев. широты и 45°22' вост. долготы, у р. Норка, давшей имя этой колонии, в 65 км к юго-западу от Саратова. Материнская коронная колония. Основатели - 212 семей, выходцы из Изенбурга и Пфальца. По указу от 26 февраля 1768 г. о наименованиях немецких колоний сохранила свое прежнее название.

Об основании колонии Якоб Дитц сообщает следующее:

«Между тем наших поволжских колонистов селили как и где попало, не учитывая ни место выхода, ни место поселения. Контора не только не руководствовалась положительным требованием закона 19 марта 1764 года - селить людей одной веры в один округ, но и водворяла в одну колонию разноверцев.

<…>

Лишь две колонии - Норка и Сплавнуха оказались счастливым исключением: они заселены выходцами из одной почти местности - Изенбургского графства и блестяще доказали справедливость вышеуказанного правила. Посетивший в 1773 году поволжские колонии профессор Паллас и заставший в них много горя и бедности, указывает на исключительное положение Норки и Сплавнухи: "Эти колонии с основания своего имеют свой собственный хлеб не только на пропитание, но и на продажу и завели у себя уже всякого рода удобства и даже построили себе хлебные амбары.» (Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. М., 2000, с. 83-84.)

По ведомости о количестве колонистов, поселившихся в Астраханской губернии (с 1780 г. немецкие колонии вошли в состав Саратовского наместничества, а с 1797 г. - Саратовской губернии), за 1769 г. в колонии Норка проживало 212 семей, из них 208 семей способных к хлебопашеству и 4 - неспособных; в них считалось 772 души обоего пола, в т.ч. 400 душ мужского пола, 372 - женского. У колонистов имелось скота: лошадей - 444, рабочих волов - 40, коров и телят - 410, свиней - 7. Вымолочено хлеба летом 1768 г. - 1361 четверть и 2 четверика (272,3 куб. м); посеяно ржи осень 1768 г. под урожай 1769 г. - 417 четвертей и 6 четвериков (83,5 куб. м). В колонии имелось построек: жилых домов - 172, амбаров - 118, конюшен - 168.

Село относилось к евангелическому приходу Норка, образованному в 1768 г. в числе первых 11 протестантских приходов. Церковь была построена в 1881 г. Часть жителей были баптисты.

В дни Троицы и в первое воскресенье после Покрова в селе устраивались ярмарки. Здесь имелись: сарпиночное производство, ткацкая фабрика (с 1810 г.); паровая мельница Ф. Зингера, ветряные мельницы, маслобойни, кожевенные заводы, столярные, сапожные, портняжные мастерские, кузницы, земская ямская станция; фельдшерский пункт (с 1834 г.), частная школа (с 1868 г.), министерское училище, ветеринарный пункт, ссудо-сберегательная касса.

Особого внимания заслуживает сарпиночное производство в Норке, перешедшее сюда из Сарепты. Об этом находим у Якоба Дитца следующее сообщение:

«Дорогое и затруднительное получение пряжи из-за границы побудило сарептян выделывать пряжу у себя на устроенных прядильнях из хлопчатой бумаги, выписываемой через Астрахань из Персии, что и увенчалось полным успехом. Но, ввиду незначительности населения колонии, Сарепта решила отдавать прясть необходимую для ткачества бумагу в колонии, сначала в Поповку, а затем в Севастьяновку, Норку и Лесной Карамыш. В Сарепте же была устроена красильня для окраски в разнообразные цвета бумажной и шелковой пряжи, которая затем продавалась в города России и употреблялась для собственной выработки материй, тканье и обработка коих были сосредоточены в Сарепте. Постепенно ткацкое производство настолько расширилось, что Сарепта, не имевшая достаточно рабочих рук, открыла в 1810 г. ткацкую фабрику в своем главном бумагопрядильном пункте - Норке, охотно уступившей место для возведения необходимых построек. Так было положено начало сарпинского производства в колониях.» (Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. М., 2000, с. 272-273.)

В советский период в селе существовала кооперативная лавка, сельскохозяйственное кредитное товарищество, 2 начальные школы, изба-читальня (1926); 4 колхоза, электростанция, больница, средняя школа, детдом, детские ясли, библиотека. В середине 1930-х гг. была организована Норкская МТС.

Число жителей в разные годы: 753 (1767), 957 (1773), 1358 (1788), 1660 (1798), 2509 (1816), 4113 (1834), 5951 (1850), 6354 (1859), 7641 (1886), 6843/6815 нем. (1897), 13500 (1906), 14174 (1911), 7325 (1920), 7292 (1922), 6913 (1923), 7466/7454 нем. (1926), 7707/7693 нем. (1931).

В с. Норка родились лютеранские пасторы: Л. Каттанео (1787-1828), В. Штеркель (род. 1839), Э.И. Пфейфер (1891-1938), историк А.А. Клаус (1829-1887), лютеранский пастор и историк Г.Н. Бонвеч (1848-1925), лютеранский пастор и общественный деятель И. Шлейнинг (1879-1961), советский государственный деятель А.И. Рейхерт (1869-1936).

У А. Н. Минха в Историко-географическом словаре Саратовской губернии [с. 688-691] находим:

«Норка[1], Норки, Старая Норка тоже, немецкая колония и волостное село Норкской волости, Камышинского уезда, 2 стана, 2 участка земского начальника, лежит на севере Камышинского уезда, верстах в 4-х от границы Саратовского, под 51°10' северной широты и 15° восточной долготы от Пулкова. Село расположено по обоим берегам речки Норки, от которой получило свое название и берущей начало верстах в 2-3 к западу от колонии; к речке имеется 8 удобных съездов и 4 колодца. Высота местности в 1 1/2 - 2-х верстах к северу от Норки - 810 англ. футов над уровнем Черного моря. Это одна из самых старых колоний Поволжья: по сведениям Клауса (Наши колонии, 1869 г.) первые выходцы из разных мест Германии явились сюда, по вызову Императрицы Екатерины II, с 1764 по 1766 год и до 1864 года село составляло обширный округ Норкский, в составе которого были колонии Аткарского уезда Гречинная Лука, Крестовый Буерак, Песковатка и теперешние волости - Норкская, Олешинская и Линево-Озерская. По сведениям Норкского волостного правления Норка основана в 1764 г. и при первом же ее поселении учреждена в ней церковно-приходская немецкая школа. По ведомости иностранных поселенцев 1859 г. (А. Клауса) колония Норка, Норкского округа имела:

по 5 ревиз. 1788 г. - 206 семей, 690 душ мужского пола, 668 женского;

по 6 ревиз. 1798 г. - 225 семей, 845 душ мужского пола, 815 женского;

по 7 ревиз. 1816 г. - 300 семей, 1274 души мужского пола, 1235 женского;

по 8 ревиз. 1834 г. - 445 семей, 2095 душ мужского пола, 2018 женского;

по 9 ревиз. 1850 г. - 465 семей, 3081 душу мужского пола, 2870 женского;

по 10 ревиз. 1857 г. - 628 семей, 3251 душу мужского пола, 3049 женского.

По списку населенных мест центрального статистического комитета, издания 1862 г., немецкая колония Норка показана при речке Норке в 110 верстах от уездного города Камышина, и в ней в 1860 г. - 483 двора, 3289 душ мужского пола, 3605 женского, всего - 6894 души обоего пола; церковь реформатская - 1; училище; ярмарок - 2, базары; заводов кожевенных - 5; маслобойни - 3; мельниц - 21. - Отсюда выселилось в 1851-52 годах до 270 душ мужского пола и 250 женского, всего около 520 ревизских душ обоего пола, на р. Иловле, где образовали колонию Новую Норку, нынешней Иловлинской волости.

По земской переписи 1886 г. в колонии Норке считалось наличных 877 домохозяев 3898 душ мужского пола, 3743 женского, итого 7641 душа обоего пола поселян собственников немцев реформатов, кроме того 322 семьи постоянно отсутствующих и 13 семей в 81 душу постороннего населения, грамотных - 2127 мужчин и 2034 женщин. Всех жилых домов было 785, из них каменных 444, деревянных 336, мазанковых - 5, крытых тесом 78, соломою - 704, землей - 3; промышленных заведений 54, кабаков и трактиров 5, лавок 11. - У поселян считалось: плугов 741, лошадей рабочих и нерабочих 4293, коров и телят 2602, овец 5280, свиней 1686, коз 869; пчельников 5 с 34 колодами пчел. Всех платежей годовых казенных, земских и общественных в 1885 году причиталось 24007 руб.; недоимок не было. Надельной земли считалось 17174 дес. удобной (в том числе 12464 дес. пашни) и 4294 дес. неудобной, всего - 21468 десятин. - По данным оценочной комиссии 1859 года поселяне получили в надел: пахотной земли 12463 дес. 1600 саж., удобной степи 122 десят., усадебной земли и огородов 260 десят. 200 саж., покоса 517 десят. 300 саж., выгона 982 десят., леса и кустарника 1566 десят. 1900 саж. и неудобной земли 5556 дес. 1910 сажен. По владенной же записи числится 17174 1/3 десят. удобной и 4294 десят. неудобной земли. Почва по большей части черноземная, за исключением 1/4 всей надельной земли, где она солонцеватая и глинистая. Земля поделена по наличным душам мужского пола, и на душу приходится - 3 десят. каз. меры пашни. На огородах большей частью разводят картофель, капусту и огурцы; очень немногие сеют табак; бахчеводство развито в незначительной мере. Сады имеются не у всех: разводят преимущественно яблони, вишни и разные ягоды. Система хозяйства 3-хпольная; пашут плугами. Отдельные домохозяйства арендовали землю в 1887 г. за казенную десятину под озимь до 8 рублей, яровую до 6 рублей. Берут также у своих поселян большею частью душевые наделы за подати и повинности; так сдают многие домохозяева, занимающиеся различными промыслами. - Из промыслов особенно развит извоз, им занималось в 1887 г. около 300 человек; отхожими занято было 143 человека, из них 129 батраков, 2 каменщика, 5 кожевников, 4 мельника и 3 торговца. На месте различными промыслами занято было 547 человек, из них: 89 батраков, 2 бондаря, 13 валяльщиков, 6 каменщиков, 16 кожевников, 39 кузнецов, 78 колесников, 19 мельников, 9 овчинников, 20 пастухов, 2 переплетчика, 7 пильщиков, 14 плотников, 19 портных, 25 сапожников, 1 слесарь, 28 столяров, 6 служащих в сторожах, 36 ткачей, 28 торговцев, 10 шорников. Из торговых и промышленных заведений местных поселян, здесь: 3 лавки с мануфактурным товаром, 6 мелочных лавок, 4 винных лавки, 6 ветряных мукомольных мельниц, 6 маслобоен, 5 кожевенных заводов, 7 столярных заведений, 11 сапожных мастерских, 5 портняжных заведений и 11 кузниц.

По сведениям губернского статист. комитета за 1891 г. здесь считалось 727 дворов, 5202 души муж. пола, 4998 женского, итого 10200 душ обоего пола всех вообще жителей. По сведениям Норкского волостного правления 1894 г. колония Норка расположена на возвышенном месте по р. Норке, при отличной ключевой воде. Нынешняя новая церковь деревянная, крыта железом, освящена в 1881 г. Сельское управление открыто в 1864 г.; фельдшерский пункт и фельдшер с 1834 г.; церковно-приходская школа - с основания селения; товарищеская школа - с 1868 г.; земская ямская станция имеет 3-х лошадей. В 1894 г. здесь было 713 дворов, в том числе: волостное правление, сельское управление, пасторат и 3 школы. Из числа строений: 27 кирпичных, 319 деревянных и 382 из дикого камня; крытых железом - 29, тесом - 57 и соломою - 642. Жителей в 1894 г. считалось 5302 души муж. пола, 5216 женского, итого 10518 душ обоего пола поселян собственников немцев реформатов, составляющих одно Норкское сельское общество. Занимаются сельским хозяйством; кроме того: 10 кузнецов, 7 столяров, 12 колесников, 10 сапожников, 6 портных, 4 печника, 2 переплетчика и 250 чел., занимающихся тканьем сарпинок. Земельный надел состоит: из 259,8 дес. под усадьбами, 12463,3 дес. пашни, 829,9 дес. под кустарником, 737 дес. лесу, 517,1 дес. лугов, 2367,2 дес. под пастбищем и 4294,1 дес. неудобной, всего 21468 2/5 десятин.

Отсюда считают: до колонии Сплавнухи - 10 верст, Таловки - 20, Рыбушки (Саратовского уезда) - 18, Сергиевки (Саратовского уезда) - 7; Аткарского уезда: до с. Копен - 25, Широкого Карамыша - 25, Большой Дмитриевки - 18, до г. Саратова - 65 и г. Камышина - 120 верст. По сведениям С.А. Щеглова, Норка отстоит от других волостных сел Камышинского уезда: Антиповки - 157 вер., Ахмата - 40, Банного - 55, Бурлука - 95, Верхней Добринки - 51, Гуселки - 88, Золотого - 50, Розенберга (Иловлинской) - 100, Каменки - 55, Котова - 95, Красного Яра - 74, Лопуховки - 88, Лемешкина - 70, Линева Озера - 57, Нижней Добринки - 62, Олешны - 32, Рудни - 70, Саламатина - 135, Усть-Золихи (Сосновской) - 25, Тарасова - 92, Топовки - 20, Верхней Кулалинки - 99 и г. Камышина - 125 верст.

(Список населенных мест центр. стат. комитета, изд. 1862 г.; А. Клаус - "Наши колонии", 1869 г.; Сборник губернского земства 1891 г., т. XI; Сведения губернского статист. комитета 1892 г.; Сведения Норкского волостного правления 1894 г.; карты военно-топографическая генерального штаба, изд. 1892 г. и земская 1894 г.)»

________________

[1] Название Норка мы встречаем и в других местностях Саратовской губернии, как в Петровском уезде: речка Норка, впадающая слева в р. Узу (левый приток р. Суры); дер. Мордовская Норка на р. Узе и село Русская Норка (Архангельское тоже) на речке Норке. - Минх.

Смотри также:

http://www.volgagermans.net/norka/

Фотоальбом сайта DIE GESCHICHTE DER WOLGADEUTSCHEN.

Некрасово (Норка \ Norka, Вейганд), Красноармейский р-н, Саратовская обл. Оценочный заезд. Средненькое село по размерам и довольно «живое». Не редко встречаются старинные деревянные и кирпичные дома. На окраине села видны бугры и развалины каменных строений. На домах ещё изредка встречаются таблички, подобные немецким - для того, чтобы каждый дом знал что нести с собой на пожар. На одном кирпичном доме встретилась дата постройки – 1913 год.

Фотоальбом Владимира Какорина

Adam Adolph Albert Albrecht Alexander Alt Arndt Aschenbrenner Bachmann Bäcker Bauer Bechtholdt Bertel Biehn Blum Bott Brehm Brill Burbach Deines Dick Diehlemann Dinges Döring Dörr Eberhardt Eberling Eisenhut Ernst Eusel Fechler Feuerstein Fink Fischer Fuchs Führer Gauer Geiss Gerlach Giebelhaus Glantz Göbel Görg Grün Hahn Hamburger Hammer Hardt Hartung Hechwaldt Heifneder Heinrich Helzer Henkel Henrich Herdt Hessler Hetwig Hoffmann Hohnstein Horst Huck Hügel Imhoff Jäger Jakobÿ Jost Kaiser Keller Kern Kiehn Kiemer Kilthau Kindsvater Kinzel Klaus Klehr Kleiber Kliss Kloberdanz Kniess Knippel Koch Kohler Kracht Krieger Kriess Lamm Lauterbach Lehl Lehr Liphardt Lofink Loos Lorei Maul Michael Mohr Mosebach Müller Nagel Nolde Palm Paul Paulÿ Pfeif Pfeifer Pfenning Popp Preisendorf Preiss Prester Reich Reichert Reifschneider Reiswig Repp Reuscher Richter Romeis Ross Ruppel Sauer Saurer Schäfer Scheidemann Schilling Schleicher Schleuning Schlitt Schmer Schmidt Schneider Schnell Schnor Schönemann Schreiber Schreiner Schwartz Schwindt Seider Sinner Spadÿ Spahn Spicker Störkel Stürtz Traudt Trüber Urbach Vögler Wacker Walter Weber Weidenkeller Weigandt Weisberger Weitzel Will Wolf Wörth Ziegler Zilg

По переписи 1857 года в Норке проживали следующие фамилии:

Adam Albert Albrecht Alexander Alt Arndt Aschenbrenner Bachmann Bäcker Bauer Bechtholdt Bertel Biehn Billing Blum Bott Brehm Brill Bruhn Burbach Deines Dick Diehlemann Dinges Döring Dörr Eberhardt Eberling Eisenhut Eusel Fechler Feuerstein Fink Fischer Fuchs Führer Gauerich Gerlach Giebelhaus Glantz Göbel Görg Grün Guio Haas Hahn Hamburger Hammer Hardt Hartung Hechwaldt Heifneder Heinrich Helzer Henkel Herdt Hessler Hoffmann Hohnstein Horst Huck Hügel Jäger Jakobÿ Jost Kaiser Keller Kern Kiehn Kilthau Kimern Kinzel Klaus Klehr Kleiber Kloberdanz Kniess Knippel Koch Krieger Kriess Kuhn Lamm Lehl Lehr Lingold Liphardt Lofink Loos Maul Michael Mohr Mosebach Müller Nagel Nolde Paulÿ Pfenning Popp Preisendorf Preiss Prester Reich Reifschneider Reiswig Repp Reuscher Richter Romeis Ross Ruppel Sauer Schäfer Scheidemann Schilling Schleicher Schleuning Schlitt Schmer Schmidt Schneider Schnell Schönemann Schreiber Schreiner Schwartz Schwindt Seder Sinner Spadÿ Spahn Spicker Störkel Stürtz Traudt Trüber Urbach Vögler Wacker Walter Weber Weidenkeller Weigandt Weitzel Will Wolf Wörth Ziegler Zilg

Традиции колонистов на Волге и в С.-Петербурге отличались друг от друга, т. к. они переселялись из различных областей Германии.

Мне вспоминаются лежащие под пушистым, слепящим глаза снегом поля, сады и дома колонии Норка на Волге. Зимнее солнце на темно-синем небе пытается согреть своими лучами замерзшую землю. И вот вдруг белое покрывало начинает переливаться тысячами кристалликов разных цветов.

Благословеная тишь, приближающееся Рождесгво радостью переполняет наши детские сердца. Скоро к нам придут Дед Мороз и его спутник - слуга Рупрехьт ("кнехьт Рупрехьт"). Мы, как и все дети на земле, хотели, чтобы Дед Мороз исполнил наши заветные желания. О них мы говорили родителям, а они обещали поговорить с Дедом Морозом, если встретят его по дороге к нам, но только с условием, что мы будем слушаться и хорошо учиться. Мы, конечно же, старались изо всех сил.

Слуга Рупрехьт приходил к нам после первого адвента. Он появлялся поздно вечером с большим шумом. У Деда Мороза была, как и положено, длинная белая борода, а на голове - меховая шапка. На нем была надета овечья шкура с широким воротником, которую в немецких колониях называли "тулуп", за спиной - мешок, в руках - кнут. Для нас детей его появление всегда было внезапным и таинственным. Слуга Рупрехьт назывался у нас еще "пельцникель" или "пельцебуб". Он должен был пугать детей. Поздоровавшись дети должны были читать наизусть стихи о Младенце-Христе, молитвы и отвечать на вопросы по детской Библии. Порой это были сложные вопросы: Сколько детей было у Иакова и как их зовут? Кто такой Давид и какие подвиги он совершил?

Мы должны были прочитать "Отче наш" и спеть рождественские песенки. Если родители говорили, что они довольны своими детьми, то Дед Мороз открывал свой мешок, а кнут забирал назад. Это был важный воспитательный урок для детей.

У нас дома было принято готовить к Рождеству родителям и родственникам небольшие подарки. Мы шили, вязали, мастерили, но так, чтобы никто не узнал, кому какой подарок предназначен. Перед Рождеством в каждом доме колонии шла грандиозная уборка. Все натиралось, чистилось, мылось. Шторы на окнах крестьянских домов были белые как снег. Одеяла и наволочки были украшены вышивкой и самодельными кружевами. Все радовало глаз. В доме, сарае и хлеву наводился полный порядок.

С 22 декабря, вплоть до полудня 24, на кухне что-то пеклось, жарилось, тушилось. В каждом доме пахло пряниками и пирогом с сахарной крошкой, который на Волге называли "рибелькухен" или "ривелькухен".

Но после обеда в доме все успокаивалось. Дети готовились к детскому богослужению, которое начиналось около 16 часов. Как только начинал звонить колокол, ватага детей спешила к находившейся в центре колонии кирхе. Большая церковь на 2500 сидячих мест была гордостью колонии. Несмотря на скромное убранство она производила большое впечатление на прихожан. Детей встречала большая елка, украшенная свечами и игрушками. Церковь всегда была переполнена. Разыгрывался рождественский спектакль, дети читали стихи, пели рождественские песни. С радостью и умилением рассматривали они композицию, изображающую вифлеемский хлев, стоявшую под елкой. Детские сердца были озарены радостью и глубокой верой в Бога и совершившееся чудо.

После богослужения каждый ребенок получал небольшой подарок, обычно сладости. Хоть и скромно, но дети всегда были искренно рады. Потом мы бежали домой. Все небо было усеяно яркими звездочками. Дома нас ждали родители, там было тепло и уютно.

В 19 часов колокольный звон созывал в церковь взрослых. Снова церковь была заполнена. Елка радовала теперь прилежных и добропорядочных крестьян, потрудившихся на своих полях в поте лица. Теперь они отдыхали, хвалили Бога, молились, благодарили Его за все, возносили к небу свои прошения. Праздник длился три дня, и в это время все дела по дому оставлялись - ухаживали только за скотом.

Все ходили друг к другу в гости. Особенно благочестивые братья собирались на свои молитвенные собрания. В первый день Рождества богослужение начиналось в 9 утра. А дети в это время катались на улице или горке на санках.

Как проходил праздник у нас - в доме пастора? Богослужение для взрослых кончалось довольно поздно и мы с нетерпением ждали возвращения наших родителей. Потом мы должны были по обычаю сидеть в темной комнате и ждать, пока они в соседней комнате наряжали елку. Это длилось довольно долго. И вот открывается дверь и нам разрешают войти. Огонь свечей слепил глаза. Под елкой каждый из нас отыскивал свой подарок, а на столе рядом с елкой для каждого стояла тарелка со сладостями ("бунтер теллер").

Затем мы доставали приготовленные подарки, поздравляли родителей и друг друга, желали всем здоровья, радости и долгой жизни. Мы читали приготовленные для родителей к Рождеству стихи, пели рождественские песни: "Suesser die Glocken nie klingen..." "Ihr Kinderlein kommet, oh kommet doch all..." "Stille Nacht, heilige Nacht..."O du froehliche, о du selige..." и другие.

Праздничный стол был уже накрыт: традиционный жареный гусь с яблоками, ветчина, жаркое из свинины и многое другое. К чаю или кофе было всегда много выпечки: пряник, коврижка, кекс, пироги с яблоками и творогом. А в Сочельник - обязательно галушки с маком, рецепт которых мой отец привез из родного дома в Варшаве (Польша). Но праздничный стол был не главное в празднике, но - само осознание чуда Рождества. В семью приходили радость, мир, душевный покой.

Хотя Рождество было семейным праздником, в Сочельник перед богослужением родители поздравляли всех близких знакомых. Им также дарились подарки. Эта традиция сохраняется в нашей семье до сих пор.

Источник: Вестник/Der Bote. № 4, 1997. С. 11

По с. Норка: копии списков первых колонистов, прибывших в село в 1764-1767 г.г.; метрические книги о рождении за 1833-1883 г.г., о бракосочетании за 1849-1868, 1873 г.г., о смерти за 1834-1872, 1883-1911 г.г.; персональные книги прихожан евангелическо-лютеранской церкви 1834, 1846, 1876-1905 г.г.

Роберт Ритчер

Город Бальцер и его округа

Норка. На протяжении многих лет, до самого 1917-го года, была она не только самой многочисленной по населению, но и самой богатой колонией в
округе. Получилось когда-то так, что ей, самой удалённой и от Волги, и от других сёл, немецких и русских, досталось земель больше, чем другим. Уже в начале 19-го века стало очевидно, что эта колония собирает зерна больше, чем собиралось в других сёлах, будь они немецкими или русскими. Очевидно стало и то, что достигалось это не столько за счёт несколько больших, чем у других, земельных угодий, а сколько за счёт большей урожайности с десятины, что было следствием более высокой культуры земледелия. Постоянные излишки зерна в колонии послужили толчком для выделения из числа её жителей целой группы колонистов повышенной активности, которые основной своей профессией сделали не земледелие, а торгово- посредническую деятельность. Они скупали зерно и у своих односельчан, и в соседних сёлах, потом перепродавали его или на ярмарках крупным оптовым торговцам, или непосредственно предпринимателям-мукомолам, в основном саратовским. Довольно быстро разбогатев, они построили вместительные зернохранилища, и имели после этого возможность реализовывать свои запасы зерна тогда, когда цена на него достаточно поднималась. Происходило это зимой, как раз тогда, когда свободны от полевых работ были и односельчане, и их рабочие лошади. Обозы формировались большие – по 50-70 саней. Услугами посредников из Норки пользовались известные саратовские мукомолы-немцы: Ф. Райнеке, Д.Зайферт, Э. Борель, братья Шмидты.

Как-то так получилось, что Норка прославилась не только достижениями в земледелии, но и некоторыми своими пасторами, личностями далеко не
ординарными. Роль церкви в жизни дореволюционной России нельзя недооценивать; особенно высока она была в сельской местности, где священнослужители своим
авторитетом могли обеспечить не только высокий нравственный уровень своих прихожан, но и могли благотворно влиять на культурно и хозяйственный уровень
их жизни. Норка – один из примеров тому.

Первым пастором в Норке был Иоганн Георг Гервиг (1714-1782 годы). Он родился в саксонском городе Ауэ, закончил теологический факультет
Марбургского университета. В 1767-ом году он прибыл в Россию вместе с колонистами, около двух лет возглавлял приход в Екатериненштадте. В 1769-ом
году он был переведён в Норку и до конца жизни прослужил здесь пастором. Он построил первую (деревянную) церковь, открыл приходскую школу, в которой
сам был и учителем. Своим чутким отношением к прихожанам, готовностью всегда помочь, с одной стороны, и бескомпромиссностью в вопросах веры и
нравственности, с другой стороны, он заслужил искреннее уважение своей паствы, и это уважение сохранил до конца дней своих.
Через полтора года после смерти Гервига в норкинский приход прибыл новый пастор. Им был Иоганн Батиста Каттанео (1746-1831 годы), уроженец
Швейцарии. Образование он получил на теологическом факультете Цюрихского университета и после этого 18 лет служил на родине в одном из приходов.
В 1784-ом году по приглашению общины он прибыл в Норку, прибыл основательно – с семьёй, в которой было шестеро детей, и как потом оказалось,
прибыл надолго. Пасторов в округе не хватало, и какое-то время он обслуживал общины и Гука, и Мессера, и Бауэра.Каттанео был не только священником, но и врачом, и агрономом. От болезней он пользовал своих пациентов и как терапевт, и как хирург, а иногда и как акушер. Всем своим авторитетом – и личным, и церковным – старался он внедрить в практику свои знания по агрономии, способствовал развитию в Норке (да и в других колониях) огородничества, садоводства и пчеловодства. Именно ему, его знаниям в агротехнике и его настойчивости обязаны были крестьяне из Норки более солидными, чем у соседей, урожаями зерновых культур и более высоким, чем у других, уровнем жизни.

В Норке Каттанео прослужил 47 лет, а в целом пасторский стаж составил 65 лет. Он оставил после себя записки-воспоминания, которые долгое время
хранились в лютеранско-евангелической консистории в Саратове и были опубликованы пастором И. Эрбесом в США только в 1925-ом году.
Значительный след в истории колонии оставил и пастор Кристофер Генрих Бонвеч (1804-1876 годы). Родился он в Вюртемберге в городе Метцингене. Получив теологическое образование, он уехал в Россию и почти 20 лет исполнял службу в немецких приходах Тифлисской губернии.В 1845-ом году он прибыл в Норку, и она стала его духовным прибежищем на три десятка лет. Человек широко образованный, он следовал пути, проложенным пастором Каттанео; как и он, был пастор Бонвеч не только священнослужителем, но и лекарем, и учителем, и агрономом. Надо сказать, что эта многофункциональность протестантских пасторов вкупе с их высоким нравственным, почти аскетическим образом жизни, была той путеводной звездой, которой следовали их прихожане, когда вставал перед ними вопрос – как много лет позже сформулировал В.Маяковский – «делать бы жизнь с кого».

Оставили о себе память и потомки Генриха Бонвеча. Один его сын, Натаниэль (1848-1925 годы), тоже был сначала пастором (он получил образование
в Дерптском университете), потом уехал в Германию и стал там профессором Геттингенского университета. Он оставил после себя записки «Geschichte der
deutschen Kolonien an der Wolga», послужившие основой для исторического исследования о немецких колониях на Волге, выполненного его сыном Герхардом
Бонвечем, профессором Ганноверского университета. Ещё один сын Генриха Бонвеча, Самюэль (1832-1914 годы), тоже был лютеранским пастором сначала в Поволжье, потом в Курске. Известен также пастор Эмилий Бонвеч (1861-1928 годы), сын Самюэля, а также Герберт Эмильевич Бонвеч (1894-1960 годы), доктор наук, специалист в области органической химии.

Уроженцем Норки был Александр Клаус (1829-1887 годы), сын местного кюстера (помощника пастора). Он закончил Саратовскую гимназию и после
этого сначала был служащим Саратовской конторы иностранных поселенцев, затем в Петербурге - чиновником Министерства двора и госуделов, позднее –
вице-директором одного из департаментов Министерства транспорта. При этом он активно занимался научно-исследовательской и литературной деятельностью.
Он автор книги «Наши колонии», серьёзного и обширного труда о жизни поволжских немцев.

Пастором в Норке в период с 1912-го по 1925-й годы был ещё один известный лютеранский деятель – Фридрих Ваккер (1886-1938 годы). Он родился в
Камышине, в 1912-ом году закончил теологический факультет Юрьевского (Дерптского) университета. Во время голода 1921-22 годов он занимался
распределением по сёлам Бальцерского уезда продовольствия, поставляемого Национальным лютеранским советом России. В 1925-м году его перевели в
Ленинград преподавателем в лютеранскую семинарию, и работал он там до её закрытия властями. В 1930-ом году он был арестован органами ОГПУ по
обвинению в «контрреволюционной деятельности», осуждён на 3 года и отбыл этот срок в лагере специального назначения в Иркутской области. При
освобождении ему было официально объявлено, что он лишён права заниматься проповеднической деятельностью. Предписания этого пастор Ваккер выполнять
не стал, и в1937 году был вторично арестован и через год погиб в лагере.