Сергей Цух

В душе не боль - заветное томление,

Слова как смысл без фальши и купюр,

АССР – мечта и вдохновение,

Мираж в степи – селенье Гнаденфлюр.

Не будет ложью тайное признанье,

Как символ веры сниться Караман,

Река надежд, безумного страданья,

Для исцеленья всех душевных ран.

А как хотелось навсегда вернуться,

Не на побывку в отпуске, домой,

С щемящим сердцем к окнам прикоснуться

Где жил отец в ту пору молодой.

Вот мельница, Ней – Цюрих, хутор Вязем,

Дорога в Полеводино видна,

Не пропадут, останется, не сглазим,

Любовь к земле, и наши имена.

В небытие и предки и могилы,

Кресты и те сданы в металлолом,

Но родина дарует дух и силы,

И смысл величия сполна находишь в том.

Не суждено остаться в мире Флёрским,

Пароль не тот – иные в нём ключи,

Со страхом иль сомненьем броским

Всё стало проще, тихо – помолчим.

Одно название - нет других в природе,

В том благодать, божественность, простор,

И не забыто при другом народе,

Не выставлено рьяно на позор.

Как май в надежде окунулся с лоском

В безумство грёз душевных авантюр,

Так величаво, трогательно, просто,

Сомнений нет! Всё тот же Гнаденфлюр!

Сергей Цух, 202

Мокроусский дворик

Сергей Цух

Мокроусский дворик,
Кантвоенкомат,
Кто-то с кем-то спорит,
Множество ребят.

Лето сорок первого –
Массовый призыв:
И присяге верный,
И в душе порыв.

На подводах утром
Прибыли из сёл
В одежонке грубой,
Транспорт не подвёл.

Оробев немножко
Семеро сидят,
Достают картошку,
Скромненько едят.

Парни с Розендама –
Трактористы все,
Для колхоза драма –
Кто возглавит сев?

Едут эти люди,
Едут на войну,
Что потом уж будет -
Канет в старину.

Спросят Карла Бельша:
- Девятнадцать лет.
Остальным чуть меньше,
Тут один ответ.

Разговор в пол голоса –
Еле слышна речь:
Ну, зачем вопросы
На себя привлечь?

Подошли чубатые
Чуть навеселе:
- Фрицыки вы ратные,
С нами или не?

Сразу там сдадитесь,
А потом  к своим?
Вы уж не сердитесь,
Ладно, помолчим.

Построение быстрое,
И слова как сталь,
В перекличке слышится:
Вернер, Дюринг, Кайль.

Эшелон, команда,
Фронтовые дни,
Пули, канонада,
О Поволжье сны.

На врага в атаку
Шли в одном строю
Без мольбы и страха,
Вспомнив дом, семью.

Накануне осени
Прозвучал Указ:
Что бы землю бросили –
Выдворить тотчас.

Если не погибли,
С фронта и в Сибирь,
Так и  не забыли
Лагерную пыль.

И родных на Волге
Тоже не найти –
Все дороги долги
В жизненном пути.

За народ расплата,
В паспорте не то –
Вместо автомата
Тачка и кайло.

Мыслям не уняться:
Где ты, Розендам?
Может, кто остался
Из знакомых там?

Но уже другие
Пашут, сеют, жнут,
Близких и любимых
Днём и ночью ждут.

Время уравняло
Мёртвых и живых,
Никого не стало –
Даже ветер стих.

Провожала мама,
Я её пойму,
Сына с Розендама
Защищать страну.

На фото; Мокроус. Военкомат. Снимок 40-х гг.

Январь тридцать пятого года

Сергей Цух

Январь тридцать пятого года –
Как – будто всё было вчера,
Бураны идут – непогода,
На печках лежит детвора.

Но в душном ларьке у перрона
Сказал замполит МТС –
В газете вчерашней прочел он
Для всех нас хорошую весть.

Там в Энгельсе будто решили
Создать Мокроусский кантон,
Про Фёдоровку точно забыли –
Таков нынче вышел закон.

Вопросы пока без ответа:
- Не уж то теперь заживём?
Ни бани нет, ни сельсовета,
В кино непременно пойдём!

За справкой в Ивановку ходим,
А это почти два часа,
Теперь всё изменится вроде –
У женщин блеснули глаза.

Из ближних и дальних селений
Дома кулаков привезут,
Без всякого страха затмений
И храмы окажутся тут.

Прорабы с немецкой столицы
Укажут где улицам быть,
И, невзирая на лица,
Начнут своё дело творить.

С рулеткой, квадрат за квадратом -
Порядок превыше всего.
Песок, кирпичи как затраты
Не выбросят лихо в окно.

Торопит всех план, не иначе,
Вот школа и парк, где же клуб?
Пусть классовый враг долго плачет,
Вредители, знай, не пройдут!

И едут селяне с надеждой,
Зарплата здесь - не трудодень.
Бегут из колхозов как прежде,
Напялив картуз набекрень.

Ненастной октябрьской ночью
Уже переехал кантком,
Что б утром увидели точно –
Нам трудности все нипочём.

Дашь Телеграфную улицу!
Построим такой магазин!
И на углу, если сбудется,
Ты сможет купить керосин.

Пока говорят по старинке:
- Поеду-ка на Мокроус,
Учились культуре на рынке,
Без всякой надежды на ВУЗ.

Всё будет: и грусть, и печали,
Остывшая темнота –
И люди черствее вдруг стали,
И жизнь как монета не та.

На площади новые ёлки.
Флешмобы, салюты, огни,
Но шагом ступая лёгким,
Назад повернись, взгляни!
Не многим уже и приснится,
Я правду сказать не боюсь,
С Базарной улицы лица
И славный Табаксоюз.

Всё та же провинциальность,
Идиллия и пастораль,
В которых есть самая малость –
Родины тихой даль.

Дети из тридцать пятого,
Где же вы, старики –
Газетные фото помятые
Время лишь то сберегли.

Тлению не подвластные
Здания с сединой,
Шепчут вам не напрасно:
- Минуту ещё постой…

Гул тепловоза слышен
В зимней холодной ночи,
Кто-то с вагона вышел,
Вместе и помолчим…

На снимке: Мокроус, рабочие- строители,крайний справа - А.Ю.Шмидт(глав-бух.) Фото 1935г. Личный архив.

Ты встречай, Шенфельд

Сергей Цух

Элла смотрит фото –
          Родина дедов.
Плохо сердцу что-то,
          Где далёкий кров?

Улицы прямые,
          Только без домов.
- Вы теперь немые,
           Скопища бугров?

Кладбище ковыльное,
          Кто же тут лежит?
- Поле рядом дивное,
          Ты скажи. - Молчит.

Бабушка и дядя,
          Словом, вся родня
Обрели не глядя
          Вечность бытия.

Нет на Волгу рейсов,
           А душа, ведь, там,
С солнцем поднебесным,
           С ветром пополам.

Но в июле знойном
           Принесут билет,
Будет встреча долгой,
            Ты встречай, Шенфельд.

Праздничный концерт

Сергей Цух

На кантонной сцене
Праздничный концерт,
На санях приехали
Из различных мест.

Холодно и душно –
Зрители в пальто,
Блики солнца зимнего
Просятся в окно.

День рожденья Сталина –
Мокроусский клуб,
Всё как полагается –
В восхищение люд.

Духовой оркестр,
Небольшой буфет,
Где купить позволено
Несколько конфет.

С Розендама девочка
Искренне поёт:
«Мутер, фатер, шуле» -
Грустный оборот.

На высоких нотах
Стих аккордеон -
Пауза, волнение,
Как всегда поклон.

Марта Беккер счастлива –
Признанный успех.
Через год забудут
Тех, кто был здесь – всех.

В Плёсе пункт погрузки,
Эшелон, Алтай,
Для врагов-изгоев
Там родимый край.

Мама заболела,
И отец погиб -
Не на фронте, в лагере,
Просто был убит.

Не взглянул как надо,
Промолчать не смог,
Для охраны рьяной –
Послужной итог.

Детство завершилось -
Быстро, навсегда,
Сделала стальными
Тех людей  война.

Но сегодня праздник –
Взрослых и детей,
Жизнь в кантоне лучше,
Краше, веселей…

Примечание: на фото: кантонный клуб (Мокроус,Фёдоровский кантон АССР НП).

У моста вокзального
 

Сергей Цух

У моста вокзального
Небольшой пустырь,
Место неприглядное –
Хоть в длину, хоть вширь.

Людям по наивности
Даже невдомёк:
В сорок первом осенью –
Лагерь-островок.

- Сколько же Вас будет?
- Много – тысяч семь.
- И надолго в странствия?
- Видно,  насовсем.

На перроне главном
Грузятся на фронт,
Ждут с Победой славной,
С той, что Бог пошлёт.

Выпившие парни
Пыль, стряхнув с лица,
Обещают высланных
Бить всех до конца.

-Казачки вы засланные,
Наши Волга-Дойч –
Гонят не напрасно,
Гонят во всю мощь.

За колючей проволокой
Ждут своей судьбы,
Объясните толком -
Новые рабы?

По доске сосновой
Вверх, дорога вверх,
Грязные вагоны
Перемелят всех.

На Голгофу медленно
За семьей семья,
Нет предела времени –
Крик лишь воронья.

У стены девчонка
Русская стоит,
Держит собачонку –
Та в руках скулит.

- Спи и не печалься:
Будешь жить у нас,
Сиротой остался
Шустрый «Водолаз».

- Фрида, Фрида, Фрида,
Слышишь, напиши,
Только без обиды
С дальней той глуши.

Не было тех писем –
Комендант, барак,
Смерть родных и близких,
Жизни серой мрак.

Щёлкнули засовы,
Крики: «Отходи!»
Не судите строго,
Родина – не жди!

Путь шестой остался
И пустырь живой,
Кто мог догадаться
О судьбе такой?

Камень привезли мы
«Помним, не забыть»,
Сказано: » Не время
Страсти ворошить».

Редко ходит поезд
Нынче на восток –
Как обычно совесть
Получила срок…